Булимия в дословном переводе с греческого означает «бычий голод», приступы обжорства.
Критерии для постановки диагноза:
- повторяющиеся приступы обжорства, характеризующиеся:
А) потреблением пищи в отдельный короткий период времени в количестве, намного превышающем то, сколько съедают другие люди за аналогичный период времени;
Б) чувством потери контроля над пищевым поведением во время приступа, например, физической невозможностью перестать есть;
- регулярное принятие неадекватных мер по борьбе с увеличением массы тела, например, использование самоиндуцированных рвот, злоупотребление клизмами, слабительными, мочегонными, ограничения себя в еде и изнурение себя физическими упражнениями;
- «приступы обжорства» и неадекватные методы их компенсации в среднем дважды в неделю на протяжении 3х месяцев;
- фигура и масса тела оказывают чрезмерное влияние на самооценку;
- отсутствуют признаки нервной анорексии (нет депрессивных идей, связанных с перееданием).
Пик частоты булимии приходится на возраст 18 лет (чуть позже, чем у анорексии), преобладают женщины, мужчины составляют всего 10-15%.
Стержневым явлением тут является потеря контроля над пищевым поведением, приступы переедания, за которыми следуют попытки избавиться от их последствий. При приёме пищи вне приступа чувство насыщения не наступает.
Приступ завершается дискомфортом – как физическим (боли в эпигастрии, чувство вздутия, тошнота, впоследствии - кариес), так и психическим (депрессивные проявления, чувство вины, неудовлетворенности собой). Обычным сопутствующим нарушением поведения являются импульсивные кражи – еда, одежда, бижутерия.
Непреодолимое влечение к пище может отражать как противостояние реальности (снятие симптомов тревоги, депрессии при невротических расстройствах), так и уход от реальности. Если смотреть на булимию как на зависимость, то повышение ценности процесса питания и переедание становится единственным удовольствием в скучной и однообразной жизни. Человек избирает для себя питание как альтернативу повседневной жизни с её требованиями, обязанностями, регламентом. У него формируется феномен «жажды острых ощущений» в виде измененного пищевого поведения. К примеру, такой человек может получать новые необычные ощущения от количества и качества пищи, сочетания несочетаемого (огурцы с мёдом, торт с горчицей). Главный мотив тут – бегство от «опостылевшей» реальности в мир вечного «пищевого удовольствия».
Почему в 18 лет? Потому что это время одного из нормативных кризисов в жизни человека: ещё вчера дети сегодня сталкиваются с требованиями и обязанностями себя как взрослых.
На первый взгляд больные часто кажутся сильными, независимыми, целеустремлёнными, честолюбивыми и выдержанными. Это, однако, резко расходится с их самооценкой и восприятием себя: ощущение внутренней пустоты, бессмысленности и пессимистически депрессивный фон как следствие шаблонов мышления, порождающих чувства беспомощности, стыда, вины и неэффективности. Они постоянно спрашивают себя, что от них ожидают окружающие, правильно ли они ведут себя. Они стремятся к большому успеху и часто путают любовь с признанием. Поскольку восприятия себя и Я-идеал резко расходятся, это порождает расщеплённую картину: хороший образ вовне и плохой внутри, который они скрывают.
Часто они происходят из семей с импульсивной коммуникацией (немного и на повышенных тонах) и значительным потенциалом насилия (бьёт, значит любит), это семьи, где спокойно обсудить тот или иной конфликт не представляется возможным, поэтому он уходит в оральную фазу – заедать. Отношения в таких семьях конфликтные и импульсивные, связи между людьми очень слабые, зато уровень стресса и ожиданий социального успеха очень высоки.
В этой ситуации больные рано принимают ответственные задания и родительские функции. Опасения не справиться с задачей и оказаться во власти произвола ненадёжных родителей контролируются и компенсируются заботливым поведением, слабые и зависимые аспекты личности сдерживаются и в конце концов проявляются в приступах переедания и избавления от еды.
Куда смотрим с психологом:
- в своё «дитячье» место, туда, где вместо взрослого функционала и нереалистичных ожиданий родители вкладывали любовь;
- возвращаем тут ответственность, которая на самом деле принадлежит родителям и всегда им принадлежала – ребёнку такой груз действительно не по силам и важно вернуть;
- какой я, когда я не справляюсь и как я это проживаю сейчас, чего боюсь и так ли эти страхи реалистичны для меня сейчас;
- и еще очень важно – берём от родителей жизнь, связь, а не отношение – застыть в торгах за лучшее прошлое и идеальных родителей всегда очень губительно.
Мне нравится для коррекции РПП пользоваться методом психологических расстановок по Хеллингеру, он очень ёмкий и наглядный, совершенно нетравматичный и очень быстрый. Если клиент готов воспринимать, то буквально за пару часов есть возможность увидеть то, что нарушено, и куда работать дальше в терапии. Зачастую очень много слёз от накопленного напряжения, но в завершении всегда вздох облегчения 🙌
Критерии для постановки диагноза:
- повторяющиеся приступы обжорства, характеризующиеся:
А) потреблением пищи в отдельный короткий период времени в количестве, намного превышающем то, сколько съедают другие люди за аналогичный период времени;
Б) чувством потери контроля над пищевым поведением во время приступа, например, физической невозможностью перестать есть;
- регулярное принятие неадекватных мер по борьбе с увеличением массы тела, например, использование самоиндуцированных рвот, злоупотребление клизмами, слабительными, мочегонными, ограничения себя в еде и изнурение себя физическими упражнениями;
- «приступы обжорства» и неадекватные методы их компенсации в среднем дважды в неделю на протяжении 3х месяцев;
- фигура и масса тела оказывают чрезмерное влияние на самооценку;
- отсутствуют признаки нервной анорексии (нет депрессивных идей, связанных с перееданием).
Пик частоты булимии приходится на возраст 18 лет (чуть позже, чем у анорексии), преобладают женщины, мужчины составляют всего 10-15%.
Стержневым явлением тут является потеря контроля над пищевым поведением, приступы переедания, за которыми следуют попытки избавиться от их последствий. При приёме пищи вне приступа чувство насыщения не наступает.
Приступ завершается дискомфортом – как физическим (боли в эпигастрии, чувство вздутия, тошнота, впоследствии - кариес), так и психическим (депрессивные проявления, чувство вины, неудовлетворенности собой). Обычным сопутствующим нарушением поведения являются импульсивные кражи – еда, одежда, бижутерия.
Непреодолимое влечение к пище может отражать как противостояние реальности (снятие симптомов тревоги, депрессии при невротических расстройствах), так и уход от реальности. Если смотреть на булимию как на зависимость, то повышение ценности процесса питания и переедание становится единственным удовольствием в скучной и однообразной жизни. Человек избирает для себя питание как альтернативу повседневной жизни с её требованиями, обязанностями, регламентом. У него формируется феномен «жажды острых ощущений» в виде измененного пищевого поведения. К примеру, такой человек может получать новые необычные ощущения от количества и качества пищи, сочетания несочетаемого (огурцы с мёдом, торт с горчицей). Главный мотив тут – бегство от «опостылевшей» реальности в мир вечного «пищевого удовольствия».
Почему в 18 лет? Потому что это время одного из нормативных кризисов в жизни человека: ещё вчера дети сегодня сталкиваются с требованиями и обязанностями себя как взрослых.
На первый взгляд больные часто кажутся сильными, независимыми, целеустремлёнными, честолюбивыми и выдержанными. Это, однако, резко расходится с их самооценкой и восприятием себя: ощущение внутренней пустоты, бессмысленности и пессимистически депрессивный фон как следствие шаблонов мышления, порождающих чувства беспомощности, стыда, вины и неэффективности. Они постоянно спрашивают себя, что от них ожидают окружающие, правильно ли они ведут себя. Они стремятся к большому успеху и часто путают любовь с признанием. Поскольку восприятия себя и Я-идеал резко расходятся, это порождает расщеплённую картину: хороший образ вовне и плохой внутри, который они скрывают.
Часто они происходят из семей с импульсивной коммуникацией (немного и на повышенных тонах) и значительным потенциалом насилия (бьёт, значит любит), это семьи, где спокойно обсудить тот или иной конфликт не представляется возможным, поэтому он уходит в оральную фазу – заедать. Отношения в таких семьях конфликтные и импульсивные, связи между людьми очень слабые, зато уровень стресса и ожиданий социального успеха очень высоки.
В этой ситуации больные рано принимают ответственные задания и родительские функции. Опасения не справиться с задачей и оказаться во власти произвола ненадёжных родителей контролируются и компенсируются заботливым поведением, слабые и зависимые аспекты личности сдерживаются и в конце концов проявляются в приступах переедания и избавления от еды.
Куда смотрим с психологом:
- в своё «дитячье» место, туда, где вместо взрослого функционала и нереалистичных ожиданий родители вкладывали любовь;
- возвращаем тут ответственность, которая на самом деле принадлежит родителям и всегда им принадлежала – ребёнку такой груз действительно не по силам и важно вернуть;
- какой я, когда я не справляюсь и как я это проживаю сейчас, чего боюсь и так ли эти страхи реалистичны для меня сейчас;
- и еще очень важно – берём от родителей жизнь, связь, а не отношение – застыть в торгах за лучшее прошлое и идеальных родителей всегда очень губительно.
Мне нравится для коррекции РПП пользоваться методом психологических расстановок по Хеллингеру, он очень ёмкий и наглядный, совершенно нетравматичный и очень быстрый. Если клиент готов воспринимать, то буквально за пару часов есть возможность увидеть то, что нарушено, и куда работать дальше в терапии. Зачастую очень много слёз от накопленного напряжения, но в завершении всегда вздох облегчения 🙌